Д Кузиманза - В раю не плачут [СИ]

Я вежливо согласилась и назвала себя. Они старательно выстроились между пальмами и растянули рты в фотоулыбках. Я не менее старательно фиксировала их для семейного альбома.

— Спасибо, Мусья, — в конце концов сказали они хором и заулыбались как нормальные люди.

А я, наконец, добралась до номера. Там взяла телефон и упала на кровать. Ноль сообщений. Я в раю и связи со мной нет, никто извне, с беспокойной Земли, мне не нужен.

На следующий день у нас была акклиматизация. По мнению папы и мамы лучше было потратить один день, не покидая территории гостиницы и дать организму привыкнуть к климату, чем потом еле таскать ноги и проклинать себя.

Немецкое семейство после завтрака отправилось на экскурсию, возле бассейна и под пальмами бродили и загорали исключительно пары и семейства с малыми детьми, поэтому я только два раза окунулась и ушла в номер. Но по пути выяснила, что на затененной террасе поставлены шезлонги и отлично там подремала, пытаясь читать какой-то старый журнал.

А вечером, когда родители опять пили прохладительные напитки за плетеными столиками, я в первый раз увидела _его_. Я опять бродила по дорожкам, а человек из персонала гостиницы показывал _ему_ дорогу, как и нам два дня назад.

_Он_ был лет двадцати пяти, а может, и тридцати. Выше среднего роста, в темной рубашке и джинсах. Шел не глядя ни на кого. Мог не смотреть. Был из тех людей, на которых смотрят другие. Странно, такое впечатление возникло у меня, хотя я почти его не рассмотрела. Фонари светили еле-еле, и все же я почувствовала, что буду его искать взглядом и завтра, и послезавтра.

Искать не пришлось, правда, удовольствия мне это не доставило.

На следующий день мы решили искупаться в бассейне и позагорать на рассвете, чтобы после завтрака отправится на недалекую экскурсию. Хотя по-здешнему было прохладно, находиться на солнце без крема никто из нас не рисковал. Я как раз выбирала один из нескольких тюбиков и спорила с мамой.

— Я вернусь еще светлее, чем приехала.

— Ты загоришь… но позже.

— Когда? Я белее всех вокруг.

Папа покачал головой:

— Милая доченька, не строй такую кислую рожицу.

Я фыркнула и начала выдавливать крем на ноги. Как всегда мне очень повезло, именно в эту минуту послышался незнакомый, но приятный мужской баритон:

— Извините, где здесь пункт проката?

Говорил наш земляк. Я подняла голову. Это был он — запоминающийся. Слегка взъерошенные темные волосы, лицо необъяснимо симпатичное. Нет-нет, не сладенькое, а мужественное и все-таки — прекрасное. Глаза самого что ни на есть стального цвета, а взгляд — покоряющий, овладевающий, пленяющий!

Папа и мама ничего не заметили. Они не слышали стук моей отвалившейся нижней челюсти, когда окинула взглядом его фигуру. Я уже давно поняла, что люди после сорока теряют остроту зрения не только для чтения.

А _он_ выглядел, не как атлет или манекенщик из журнала, но как стопроцентный мужчина. Идеальный мужчина. Широкие плечи. Не такие, как у этих шкафоподобных качков, нет. Широкие плечи, узкие бедра. Таким был мой второй взгляд на него. Как оказалось, и второй, и третий, и все остальные я бросала только в его сторону. Никогда и никто покорял меня так быстро и безо всякого усилия со своей стороны. Он не сверлил меня взглядом, как Вилли, это делала я.

Ох, какое там сверление, когда _его_ взгляд остановился на моих живописно декорированных кремом бедрах. Ну правильно, есть девушка с веслом, а я — девушка под кремом.

Пока я страдала, не в силах избавиться от крема приличным способом, мама попыталась ответить на _его_ вопрос:

— Вы пойдите той аллеей, только не пропустите поворот. Не то, чтобы вправо, а как бы в сторону бассейна. Вернее, нужно ориентироваться на высокую пальму. Понимаете?

— Не совсем.

Еще бы, вокруг, как на подбор, росли только высокие пальмы.

— Эта пальма возле бара… недалеко, но объяснить не совсем… — взгляд мамы остановился на мне, глаза ее довольно прищурились. — Мусенька, ты покажешь, где пункт проката, правда?

Я не могла выговорить ни слова, горло словно сдавливала невидимая петля. Температура поднялась на десять градусов. Не то вокруг, не то у меня. Мало мне крема, так еще имя такое дурацкое!

— Не нужно, не беспокойтесь, — Мой Идеал Мужчины улыбнулся ангельской улыбкой.

Да-да, я знаю, что ангелы белокуры, но я когда-то видела на картине ангела с темными кудрями. И он был с копьем. Наверное, чтобы пронзать такие сердца, как мое.

— Но какое же беспокойство? — если мама собралась быть вежливой, то остановить ее мог только падающий метеорит. — Мусенька, тебе ведь не трудно? Это же вот там, — указывала мама рукой, совершенно забыв, что ее дочь по пояс в креме.

Я храбро поднялась с лежака, но мой ангел остановил меня.

— Не спешите, вы ведь хотели защититься от солнца, — заботливо сказал он, но глаза его смеялись… совсем не зло. — Я не хочу быть причиной солнечных ожогов.

Словно автомат, я села на лежак и принялась втирать в бедра треклятый крем. Руки у меня почему-то дрожали, а мой ангел терпеливо стоял рядом. Мама наконец-то почувствовала в ситуации некоторую неловкость.

— Вы загораете первый день? — с неестественно широкой улыбкой спросила она.

— Да, вчера прилетел. Уф-ф, как я рад, что уже вышел из самолета!

— О-о-о, вы совсем как наша Мусенька. Она ужасно переживает! Трясется, как осиновый лист!

После этого я уже не смела взглянуть на Мой Идеал. Белые ноги в разводах крема, да еще трясущиеся, как осиновый лист, — нет, после такой характеристики кто угодно стал бы держаться от Мусеньки и ее семейки подальше. Но мой ангел был слишком добр, он дождался пока я вытру ладони клинексом, накину пляжную блузу и обую сандалии.

— Можем идти? — спросил своим неподражаемым голосом.

Я сделала несколько шагов в его сторону, споткнулась на ровном месте и по-идиотски зашагала впереди него. Кто-то хрюкнул от смеха… кажется, папа. Ну почему, когда человеку нужно выглядеть хотя бы нормально, он как будто специально превращается в недотепистую растяпу?! Когда мне будет двадцать пять лет, я буду загорелая и непринужденная. Но, боюсь, до двадцати пяти мне не дожить при таких ударах судьбы!

— Мусенька? Очень приятно. А меня зовут Артур.

Вместо того чтобы смеяться, как безжалостный родитель, Мой Идеал протянул мне руку. Я торопливо схватила его ладонь, и только взрыв внутренней дрожи заставил меня на мгновение промедлить и позволить Артуру наклониться и поцеловать мне руку. А я еще собиралась обменяться с ним крепким рукопожатием!

— Вы уже долго здесь отдыхаете, Мусенька?

— Нет, я… три дня… они меня так зовут с детства.

— Кто? Как? — не сразу понял он. — А, родители? Разве вам не нравится такое имя? Или вы предпочитаете Машенька? Здесь красиво, правда?

— Да-а-а, — протянула я, сама не понимая, на какой из вопросов ответила.

Мы как раз проходили мимо Вилли, его тоже можно было отнести к категории "красиво", даже несмотря на его нахальные взгляды. Но в сравнении с Моим Идеалом, который ко всему еще и звался таким идеальным именем, Вилли смотрелся бледно. Вообще-то, Артуром звали прославленного короля, но после того, как он садистски обошелся со своей прекрасной королевой, я и слышать о нем не хочу! Жаль, нет ангелов с таким замечательным именем, как Артур…

— Вы здесь в первый раз? — спросил мой ангел.

— Второй, — нервно хихикнула я. — А вы?

Если бы рядом был Вилли, я уже перешла бы на "ты". Но с Артуром на такое решиться было трудно.

— В первый раз.

— Ага. Вы тоже… э-э-э… с кем-то?

— Нет, один.

Я совершенно не знала, как еще поддержать разговор, поэтому ограничилась короткими ответами на вопросы Артура. А их, пока мы шли к пункту проката, он задал немало. О гостинице, экскурсиях, обслуживании, персонале. Наверное, хотел побыстрее здесь освоиться. А я никогда еще и не при ком не дрожала так внутренне. Даже Кирилл не мог вызвать у меня эдакого сердечного галопа, а мы с ним встречались целых полгода. Мне казалось, что я натерлась не кремом, а змеиным ядом.

И все же, когда мы подошли к киоску проката, я почувствовала ужасное разочарование. Что он обо мне подумал? Что я заика? Утешала меня только мысль, что я не первая девушка, у которой начались проблемы с речью в присутствии Артура. И следующий разговор может быть удачнее.

— Да, как же, дождешься, — уныло сказала я себе. — Следующий разговор, как же, как же! Мало того, что ты двух слов связать не можешь, так ему же не меньше двадцати шести лет. А может, и тридцать два! Такой Идеал выберет себе что-то получше обычной малолетки. А во-вторых, папа запрет меня в номере, а мама будет ходить за нами, как верная пастушья собака за стадом. Кроме того, он хоть и земляк, но может жить на другом конце страны, и что я тогда буду делать? Такой человек ни за что не согласиться ухаживать с помощью эсэмэсок!